Юваль Ной Харари, израильский историк и писатель, автор бестселлеров «Sapiens: краткая история человечества» и «Homo Deus: Краткая история завтрашнего дня», — о том, что последует за технологической революцией, если демократия не сможет адаптироваться к новым условиям. И кто устанавливает сегодня монополию над данными?
Мы с вами — представители, вероятно, одного из последних поколений homo sapiens. Спустя двести лет на Земле будут преобладать особи, так же отличающиеся от нас, как мы отличаемся от неандертальцев и шимпанзе. Следующие за нами поколения научатся модифицировать человеческое тело и мозг. Результаты подобных модификаций будут основным продуктом экономики XXI-го века. Не текстиль, транспорт и оружие, а тело и мозг.
Как будет выглядеть наша планета через сто лет? Это решат люди, владеющие данными. Те, кто контролируют данные, контролируют будущее не только всего человечества, но и всего живого на Земле.
Сегодня данные — это наиболее важный ресурс в мире. В древние времена самым важным ресурсом была земля, и когда большую часть этого ресурса сконцентрировало в своих руках очень небольшое количество людей, человечество раскололось на аристократов и простолюдинов.
В новейшей истории, на протяжении последних двух веков машины заменили землю и стали важнейшим ресурсом. Но когда маленькая группа людей завладела большинством машин, человечество раскололось на классы — на капиталистов и пролетариев.
Дарвин был прав
Теперь данные вытесняют машины. Когда небольшое количество людей будет владеть большим количеством данных, человечество расколется уже не на классы, а на виды.
Почему данные так важны? Мы достигли той точки, когда возможно взломать не только компьютер или банковский счет, а даже человека и любой другой организм. Для этого необходимы две вещи — огромное количество вычислительных мощностей и много данных, особенно биометрических данных. Биометрика — это не о том, что я покупаю и куда хожу, а о том, что происходит внутри моего тела и мозга. До сегодняшнего момента ни у кого не было достаточного количества вычислительных мощностей и данных, чтобы «взломать» человечество. Даже если советское КГБ или, скажем, испанская инквизиция следовали за людьми тенью, 24/7, наблюдая за всем, что они делают и говорят, у них все равно не хватило бы вычислительных мощностей и биологических знаний, чтобы определить, что происходит внутри тела и мозга, и понять, как люди себя чувствуют и о чем думают.
Сейчас мы живем в век двух революций и все кардинально меняется. С одной стороны, это огромный прогресс в развитии компьютерных наук, особенно прорыв в обучении машин и сфере искусственного интеллекта — это дает нам нужную вычислительную мощность. В это же время семимильными шагами развивается биология, особенно нейронауки, которые подводят итог всех исследований, проводимых в этой сфере последние 150 лет.
Еше Чарльз Дарвин сформулировал главную мысль: организмы — это алгоритмы. Все живые организмы — будь-то вирус, банан или человек — подчиняются биохимическим алгоритмам. Сейчас человечество подошло вплотную к расшифровке этих алгоритмов.
В момент, когда информационно-техническая революция соединилась с биотехнической, мы получили возможность «взломать» биологическую единицу. И, может быть, самое важное изобретение — это биометрический сенсор, который трансформирует биохимические процессы, происходящие в мозгу, в электронные сигналы. Компьютер, в свою очередь, может эти сигналы анализировать и хранить.
Наступит день, когда биометрической информации и вычислительных мощностей станет достаточно для того, чтобы создать алгоритм, который будет знать нас лучше, чем мы сами. Особенно, если учесть, что люди действительно знают себя не очень хорошо. Например, когда мне был 21 год, я осознал, что я гей, после того, как несколько лет провел в борьбе с собой. Много геев живут в абсолютном отрицании своей природы годами, они не знают очень важных вещей о себе.
Представьте: через 10-20 лет алгоритмы будут считывать мельчайшие движения глаз, измерять кровяное давление и другие биологические показатели, и в результате расскажут каждому из нас, кто он на самом деле. Может быть, вам покажется, что этот алгоритм бесполезен, и вам вряд ли захочется быть объектом его действия. Но даже если вам удастся спрятаться от себя самого, то вы не спрячетесь от Amazon и Alibaba (китайская публичная компания, работающая в сфере интернет-коммерции, — прим.).
Вы ищете что-то в интернете, смотрите видео или листаете ленту Facebook, а алгоритмы в это время не дремлют. Они считывают ваши биометрические показатели и знают о вас все. Они, например, расскажут компании Coca-cola, что вам не нужно показывать рекламу с обнаженной девушкой, а лучше заменить ее рекламой с обнаженным парнем — и вы точно купите газировку. Эта информация стоит миллиарды долларов, а вы даже не узнаете об этом.
Эти алгоритмы смогут прогнозировать наши желания, манипулировать нашими эмоциями и даже принимать решения от нашего имени. И если мы не будем осторожными, то нам придется жить в мире цифровой диктатуры.
Восстание машин
В XX веке диктатура уступила место демократии, потому что последней лучше удавалось обрабатывать данные и принимать решения. Мы привыкли рассуждать о демократии и диктатуре с этической или политических точек зрения. Но это еще и два разных подхода к обработке информации.
Демократия использует метод распределения данных между многими институтами и людьми. Диктатура же, напротив, аккумулирует информацию в одном месте и в одних руках. К концу XX века стало понятно, что распределение информации оказалось эффективней, чем аккумуляция. Именно поэтому, например, американская экономика превзошла советскую. Но это правило работало только в уникальных технологических условиях XX века. В XXI веке, технологические революции, особенно появление искусственного интеллекта и обучения машин, качнули маятник в другую сторону.
Сейчас централизованная обработка информации гораздо эффективней, чем распределение. И если демократия не сможет адаптироваться к новым условиям, человечество будет вынуждено жить в условиях цифровой диктатуры.
Сейчас мы наблюдаем возникновение все более и более сложных режимов цифрового наблюдения во всем мире. Речь идет не только об авторитарных режимах, но и о демократических правительствах. США, например, строит глобальную систему наблюдения, то же делает и Израиль на Западном берегу реки Иордан.
Когда мы действительно сможем «взламывать» и перепроектировать живые организмы, это будет не просто величайшая революция в истории человечества, это будет величайший прорыв в биологии от начала времен. За 4 миллиарда лет в основных правилах игры под названием «жизнь» не поменялось ничего. Все живые организмы были субъектами и жизнь их регулировалась законами естественного отбора и органической биохимии. Все они были ограничены рамками органических соединений. Но сегодня все меняется. Благодаря науке эволюция больше не основывается на естественном отборе. Теперь эволюция — это разумный замысел, а мы входим в эру неорганической жизни.
Теперь важно не то облако, на котором восседает Бог. Важны только облака IBM и Microsoft, где хранятся данные. Это новая движущая сила эволюции. Поэтому владеть данными так важно. Если это не регулировать, небольшое количество людей, владеющие большинством данных, будет контролировать не только будущее человеческого общества, но возникновение новых форм жизни.
Как мы можем это регулировать? Мы 10 тысяч лет регулировали владение землями и несколько веков регулировали владение машинами. А вот как владеть данными, мы не знаем. Данные — уникальная вещь. Они повсюду и нигде. Они могут передвигаться со скоростью света и множиться бесконечно. Кому принадлежат данные о моем ДНК, о моем мозге и способе жизни? Мне? Какой-то корпорации? Правительству?
Сегодня большие корпорации хранят огромные массивы данных и это беспокоит население. В то же время правительства национализируют данные, тем самым способствуя установлению цифровой диктатуры.
Многие политики ведут себя как музыканты, только для игры они используют не инструменты, а человеческие эмоции и биохимическую систему.
Политик произносит речь — и по стране прокатывается волна страха. Политик публикует твит — и общество взрывается гневом и ненавистью. Мы не можем допустить, чтобы эти «музыканты» использовали более сложные инструменты для игры. И я не думаю, что им можно доверять будущее всего живого на Земле. Многие политики и правительства подсовывают публике ностальгические фантазии, обращенные в прошлое вместо четкого видения будущего.
Как историк я могу рассказать вам кое-что о прошлом. Во-первых, там не было ничего веселого, вам бы не понравилось. И во-вторых, прошлое не вернуть. Ностальгические фантазии — не решение.
Как будут развиваться данные?
Честно говоря, я думаю, что окончательный курс пока не определен. Дискуссия только начинается. Большинство людей, которые слышат об регулировании данных, сразу думают о приватности, онлайн-шопинге, о компаниях, которые знают о них все. Но это только вершина айсберга. Под водой скрыто еще много важного. В эту дискуссию должны вступать ученые, философы, юристы, даже поэты, и особенно поэты — чтобы привлечь внимание к этому вопросу — как мы регулируем владение данными? Ведь от этого зависит будущее всего живого.